The MOST TRUTHFUL BLOG

Прочитав ниже приведенную работу, я пришел к мысли о том, что... Ну...

Я так думаю, что Сталин понимал и ценил церковь как сложившийся, проверенный, вполне надежный и вполне эффективный, вполне развивающийся социально-природный организм, даже как имманентный код здоровой общественной самоорганизации, ориентированный на достижение верховных целей земного обитания человека в изменчивой среде пребывания.

Как-то читаю (и перепечатываю, естеВственно) вот эти дела:

Contemplating the collapse of "actually existing socialism" in 1990, and dissenting from the opinion that we are witnessing the triumph of liberal capitalism and the end of history, in what post-Marxist terms can we begin to rethink the premises of a future science of political economy? Does the apparent triumph of capitalism mean the worldwide triumph of consumerism coupled with capitalism's ability to deliver the goods, or does it require a fundamental reconsideration of what do human beings really want?
In my first exuberant surge of premature post-Marxist energy (Life Against Death, 1959), I wagered my intellectual life on the idea of finding in Freud what was missing in Marx. I found in Freud's analysis of the pathological dimension in human desires the basis for a post-Marxist critique of capitalism. Life Against Death, chapter 15, "Filthy Lucre": the amazing Freudian discovery of the connection between money and anality. My Marxist background had given me a healthy prejudice against moneymaking. Imagine my excitement when I discovered Sandor Ferenczi's article called "The Ontogenesis of the Interest in Money"; with its immortal conclusion, "After what has been said money is seen to be nothing other than deodorized, dehydrated shit that has been made to shine."1 "Nothing other than": it is the exaggeration which grabbed me. Years later I discovered the epigram of Theodor Adorno, "In psychoanalysis the only true thing is the exaggerations.'' That I now recognize as the cornerstone of a Dionysian epistemology.

Ну и так далее... ОТСЮДОВА: Norman Oliver BROWN: Dionysus in 1990

По-русски говоря, "Отнюдь не кажется невероятным, что капиталистический интерес, рост которого коррелирует с культурным развитием, служит не только практическим и эгоистическим целям, иными словами — принципу реальности, но что радость, получаемая от золота и обладания деньгами, представляет собой, кроме того, все усиливающуюся символическую замену вытесненной анальной эротики и копрофилии «реактивным образованием» в характере цивилизованного человека, а значит, удовлетворяет также и принципу удовольствия.
Таким образом, в нашем понимании капиталистический инстинкт содержит эгоистический и анально-эротический компоненты."

Поэтому разыскав упомянутую Норманом О. Брауном статью Шандора Ференци решил ее опубликовать в ЖЖ.

SALATAU

Чем глубже проникает психоанализ в творения народной психологии (мифы, сказки, фольклор), тем определеннее подтверждаются факты филогенетического возникновения символов: они осаждаются в душе отдельного индивидуума как конденсат опыта более ранних поколений. Эту важную задачу — обособленное исследование филогении и онтогении символики и установление их взаимных отношений — в аналитическом смысле еще предстоит решить. Классическая формула о «Daimwn kai Tuch» в фрейдовском применении: о взаимодействии унаследованного и приобретенного при возникновении индивидуальных стремлений, позволит наконец применить ее к генезису и этого психического содержания, а тем самым поднимет и старый спорный вопрос о «врожденной идее» уже не в форме пустых спекуляций. Сегодня мы можем сказать, что для становления символа наряду с врожденной диспозицией необходим индивидуальный опыт, который поставляет собственно материал для символообразования, в то время как упомянутая врожденная установка, до того как был приобретен опыт, имела, может быть, только ценность какого-то ( Read more... )

Х.Л.Борхес

Из книги Новые расследования / Otras inquisiciones 1952

А чиво тут думать?
В связи с появлением неевклидовых геометрий Ж.А. Пуанкаре охарактеризовал системы аксиом различных математических теорий как соглашения, которые находятся вне поля истины или ложности. Предпочтение одной системы аксиом другой обусловлено принципом удобства.

Конвенционализм рулит во всём.

el_murid

А чиво тут думать да гадать?!!
As long as it endures, it struggles to use surrounding energies in its own behalf. It uses light, air, moisture, and the material of soil. To say that it uses them is to say that it turns them into means of its own conservation. As long as it is growing, the energy it expends in thus turning the environment to account is more than compensated for by the return it gets: it grows. Understanding the word "control" in this sense, it may be said that a living being is one that subjugates and controls for its own continued activity the energies that would otherwise use it up. Life is a self-renewing process through action upon the environment.

John Dewey. Democracy and Education. 1916. Chapter One: Education as a Necessity of Life

Или, в трансляции на русский: «В течение всей жизни живое существо стремится использовать в собственных интересах возможности внешней среды: свет, воздух, воду и почву, превращая все это в средства поддержания своего существования. И пока оно растет, извлекаемая им из внешней среды энергия превосходит ту, которая затрачивается на сам процесс извлечения. В этом смысле можно сказать, что живые существа подчиняют себе для продолжения жизнедеятельности те силы, которые в противном случае использовали бы их самих. Жизнь есть процесс воспроизводства посредством воздействия на окружающую среду».

Джон Дьюи. Демократия и образование. М.: Педагогика-Пресс, 2000. С.7. - Глава 1. Образование как жизненная необходимость.

Американский маркизьмо-ленинизьм, как и было сказано.

Дионисийская эпистемология
Я уже не единожды обращался (кликабельно) к истокам и основам дионисийской эпистемологии, создателем которой является, насколько мне известно, Норман Оливер Браун.

Норман О. Браун (Norman Oliver Brown - September 25, 1913, El Oro, Mexico – October 2, 2002, Santa Cruz, California) – американский философ, публицист и поэт. Автор книг о судьбах цивилизации «Жизнь против смерти» (1959), «Тело любви» (1966), «Апокалипсис и/или метаморфозы» (1991), откуда и взята публикуемая в ИЛ,. 1995, № 1, с. 231-239 статья «Дионис в 1990 году» (в основу текста положена лекция, прочитанная в калифорнийском университете Санта-Крус 3 октября 1990 г.):

[с.231:]
… «В моей первой, пожалуй, слишком смелой, но не очень зрелой постмаркситской работе «Жизнь против смерти» (1959) я полагал, что найду у Фрейда то, что недоставало у Маркса. Во фрейдовском анализе патологических влечений я усматривал тогда основу для постмарксистской критики капитализма. В 15-й главе «Презренный металл» речь шла об удивительном открытии Фрейда, объявившего любовь к деньгам анальной регрессией. Из моего марксистского прошлого я вынес здоровое предубеждение против накопительства. Представьте же себе мой восторг, когда я натолкнулся на статью Шандора Ференци «Онтогенез любви к деньгам», которая заканчивалась фразой: «Суммируя всё сказанное выше, можно сказать, что деньги – это всего лишь лишенное запаха, высушенное, доведенное до блеска Дерьмо». «Всего лишь» – это преувеличение меня совершенно подкупило. Позднее у Теодора Адорно мне попалась эпиграмма: «В психоанализе истинны только его преувеличения». Теперь эта фраза представляется мне краеугольным камнем дионисийской эпистемологии».

Я так понял, что под монями прежде всего имеются в виду разнообразные цацки из золота и сопровождающих его причиндал.

Чем глубже проникает психоанализ в творения народной психологии (мифы, сказки, фольклор), тем определеннее подтверждаются факты филогенетического возникновения символов: они осаждаются в душе отдельного индивидуума как конденсат опыта более ранних поколений. Эту важную задачу — обособленное исследование филогении и онтогении символики и установление их взаимных отношений — в аналитическом смысле еще предстоит решить. Классическая формула о «Daimwn kai Tuch» в фрейдовском применении: о взаимодействии унаследованного и приобретенного при возникновении индивидуальных стремлений, позволит наконец применить ее к генезису и этого психического содержания, а тем самым поднимет и старый спорный вопрос о «врожденной идее» уже не в форме пустых спекуляций. Сегодня мы можем сказать, что для становления символа наряду с врожденной диспозицией необходим индивидуальный опыт, который поставляет собственно материал для символообразования, в то время как упомянутая врожденная установка, до того как был приобретен опыт, имела, может быть, только ценность какого-то ( Read more... )

МОЙ КОММЕНТАРИЙ К МАТЕРИАЛУ:

Как-то читаю вот эти дела:

Contemplating the collapse of "actually existing socialism" in 1990, and dissenting from the opinion that we are witnessing the triumph of liberal capitalism and the end of history, in what post-Marxist terms can we begin to rethink the premises of a future science of political economy? Does the apparent triumph of capitalism mean the worldwide triumph of consumerism coupled with capitalism's ability to deliver the goods, or does it require a fundamental reconsideration of what do human beings really want?
In my first exuberant surge of premature post-Marxist energy (Life Against Death, 1959), I wagered my intellectual life on the idea of finding in Freud what was missing in Marx. I found in Freud's analysis of the pathological dimension in human desires the basis for a post-Marxist critique of capitalism. Life Against Death, chapter 15, "Filthy Lucre": the amazing Freudian discovery of the connection between money and anality. My Marxist background had given me a healthy prejudice against moneymaking. Imagine my excitement when I discovered Sandor Ferenczi's article called "The Ontogenesis of the Interest in Money"; with its immortal conclusion, "After what has been said money is seen to be nothing other than deodorized, dehydrated shit that has been made to shine."1 "Nothing other than": it is the exaggeration which grabbed me. Years later I discovered the epigram of Theodor Adorno, "In psychoanalysis the only true thing is the exaggerations.'' That I now recognize as the cornerstone of a Dionysian epistemology.

ОТСЮДА

Поэтому разыскав упомянутую Норманом О. Брауном статью Шандора Ференци решил ее опубликовать в ЖЖ.

salatau Tweet

... Экзамены в первый класс Витебской классической гимназии я сдал хорошо и был принят в закрытый пансион (конвикт). Он помещался в трехэтажном здании рядом с гимназиею. В нем содержалось до сорока воспитанников. В верхнем этаже были спальни, а в среднем – две «занятные» комнаты для старших и младших учеников, где мы готовили уроки и проводили весь день, кроме часов игр во дворе, площадь которого была очень велика; в нижнем этаже помещалась столовая и квартира надзирателя.
Мать моя очень скоро уехала домой, и я остался один в среде, крайне чуждой и тягостной для меня. Сверстники мои были в большинстве дерзкие сорванцы. Грубые и нередко жестокие шутки их возмущали меня до глубины души. На меня они сразу набросились. Внешний вид мой, праздничный костюм с короткими штанами, соломенная шляпа с ленточками (в первые до получения казенного форменного платья), моя застенчивость и деликатность подстрекали шалунов к нападению на меня. Шляпу мою они называли «брилем» и меня стали звать «брилютером». Мое мягкое произношение некоторых звуков (например, что – чьто) они стали передразнивать.
Умный и бойкий, но дерзкий мальчик Иодко подходил ко мне и спрашивал: «Умеешь играть на скрипке?» - «Нет». «Я тебя научу. Согни палец». Я сгибаю палец, он схватывает его и сильно прижимает верхний сустав к нижнему, боль получается невыносимая, стон вырывается из моей груди. «Вот видишь, ты и заиграл на скрипке», - смеётся мой мучитель, а я понять не могу, как можно решиться причинять такие мучения своему ближнему, и товарищи мои начинают казаться мне существами с другой планеты. «Знаешь ты, где живёт доктор Ай?» - спрашивает меня другой сорванец. «Нет». Он схватывает у меня клок волос на затылке и дергает снизу вверх изо всей силы. «Ай!» кричу я. «Ну, вот теперь ты узнал, где живёт доктор Ай». Мой сосед по спальне, умный, живой Ромуальд Пржевальский, раздеваясь, ударил меня по лицу грязными потными носками, что было непереносимо отвратительно. Иногда я начинал плакать, но слезы вызывали такой град насмешек – «баба», «плакса», что я скоро отучился плакать, как и почти все мальчики.
В первые же дни товарищи стали мне объяснять сущность половых отношений. ...

Лосский Н.О.
Воспоминания.
Жизнь и философский путь
// Вопросы философии, 1991,
№№ 10 – 12.
Собственно фрагмент взят из
Главы второй:
«В витебской гимназии»
(Вопросы философии, 1991, № 10,
стр. 148-149).

ОТСЮДА

МОЙ КОММЕНТАРИЙ К МАТЕРИАЛУ:

Глядя́ на мир нельзя не удивляться!

Некий киевский гимназист, затем профессор в Париже, бывавший в Москве пару раз проездом - тоже (великий русский философ)...

Девушка, родившаяся в Екатеринославе под славной девичьей фамилией Ган и писавшая по-английски - рус. писательницв (согл. филос. словарю И.Т.Фролова)...

А родившийся, живший, работавший, умерший и похороненный на территории Российской Федерации мыслитель - с какой стати он - классик немецкой классической философии???

Дерзкие сорванцы круго́м!

salatau

←Помощь блоггеру→

... Экзамены в первый класс Витебской классической гимназии я сдал хорошо и был принят в закрытый пансион (конвикт). Он помещался в трехэтажном здании рядом с гимназиею. В нем содержалось до сорока воспитанников. В верхнем этаже были спальни, а в среднем – две «занятные» комнаты для старших и младших учеников, где мы готовили уроки и проводили весь день, кроме часов игр во дворе, площадь которого была очень велика; в нижнем этаже помещалась столовая и квартира надзирателя.
Мать моя очень скоро уехала домой, и я остался один в среде, крайне чуждой и тягостной для меня. Сверстники мои были в большинстве дерзкие сорванцы. Грубые и нередко жестокие шутки их возмущали меня до глубины души. На меня они сразу набросились. Внешний вид мой, праздничный костюм с короткими штанами, соломенная шляпа с ленточками (в первые до получения казенного форменного платья), моя застенчивость и деликатность подстрекали шалунов к нападению на меня. Шляпу мою они называли «брилем» и меня стали звать «брилютером». Мое мягкое произношение некоторых звуков (например, что – чьто) они стали передразнивать.
Умный и бойкий, но дерзкий мальчик Иодко подходил ко мне и спрашивал: «Умеешь играть на скрипке?» - «Нет». «Я тебя научу. Согни палец». Я сгибаю палец, он схватывает его и сильно прижимает верхний сустав к нижнему, боль получается невыносимая, стон вырывается из моей груди. «Вот видишь, ты и заиграл на скрипке», - смеётся мой мучитель, а я понять не могу, как можно решиться причинять такие мучения своему ближнему, и товарищи мои начинают казаться мне существами с другой планеты. «Знаешь ты, где живёт доктор Ай?» - спрашивает меня другой сорванец. «Нет». Он схватывает у меня клок волос на затылке и дергает снизу вверх изо всей силы. «Ай!» кричу я. «Ну, вот теперь ты узнал, где живёт доктор Ай». Мой сосед по спальне, умный, живой Ромуальд Пржевальский, раздеваясь, ударил меня по лицу грязными потными носками, что было непереносимо отвратительно. Иногда я начинал плакать, но слезы вызывали такой град насмешек – «баба», «плакса», что я скоро отучился плакать, как и почти все мальчики.
В первые же дни товарищи стали мне объяснять сущность половых отношений. ...

Лосский Н.О.
Воспоминания.
Жизнь и философский путь
// Вопросы философии, 1991,
№№ 10 – 12.
Собственно фрагмент взят из
Главы второй:
«В витебской гимназии»
(Вопросы философии, 1991, № 10,
стр. 148-149).

С тех пор что-то изменилось?

salatau

←Помощь блоггеру→

salatau