Девочки с автоматами, генералы с бокалами. Часть 1.

[turaru]

Начало тут. Польские историки, оправдываясь за варшавскую авантюру 1944 г., и одновременно добавляя героические штрихи к своему прошлому, приводят такие данные: дескать, подразделения АК в Варшаве воевали против немцев чуть ли не голыми руками – из 16 тысяч бойцов якобы лишь 3,5 тысячи имели личное, то есть стрелковое оружие. В этот бред верится с трудом, ибо ни о какой масштабной операции с целью самостоятельного захвата миллионного города при такой оснащенности просто не может быть речи, ибо Варшава была тогда прифронтовым городом, к которой немцы могли быстро стянуть армейские части с тяжелым вооружением. Надо полагать, что оружия у аковцев было достаточно, другое дело, что воевать всерьез они не собирались, рассчитывая,как водится, лишь вывесить польский флаг, когда под ударами Красной Армии удерут немцы.

Мою догадку подтверждает следующий факт. Наши летчики, снабжающие повстанцев, совершили 3475 самолетовылета, доставив им противотанковую 45-мм пушку, 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов, винтовок и карабинов, 41780 гранат, 51840 мин, около 3 млн. винтовочных и пистолетных патронов, 515 кг медикаментов, 113,5 т продовольствия, 10 телефонных аппаратов, один коммутатор и другое военное снаряжение. Советское командование во второй половине сентября было уже неплохо информировано о состоянии дел в Варшаве как по каналам армейской разведки, так и по донесениям сотрудничавших с ним коммунистов из отрядов Армии Людовой. Помимо того при повстанческом штабе находились офицеры связи 1-ой Польской армии 1-го Белорусского фронта. Поэтому Коморовскому перебрасывались именно те грузы, необходимость в которых была наиболее острой. Тем не менее, единиц стрелкового оружия было доставлено менее трех тысяч, в то время как патронов к ним аж три миллиона штук. Если считать, что у аковцев было 7 тысяч стволов, включая полученные от русских, то получается -  на каждый из них приходилось более 420 патронов, что более чем много. Согласитесь, что собрать для восставших при необходимости десяток-другой тысяч винтовок было нетрудно, учитывая, что они получили гораздо более серьезное оружие – полторы сотни минометов и с полтысячи противотанковых ружей.

Последнее особенно важно. Советское командование рассчитывало, что повстанцы помогут в борьбе с немецкими танками, которые не давали возможности расширить плацдарм на варшавском берегу Вислы, захваченный бойцами 1-ой армии Войска Польского. Применение ПТР в условиях города гораздо эффективнее, нежели в чистом поле, так как позволяет бить бронетехнику, не имеющую возможность двигаться по тесным улицам быстро, в упор, причем сверху и сзади (с верхних этажей), где у танков самая слабая броня и уязвимое силовое отделение. Ну и много ли танков подбили поляки? Мне на этот счет никакой статистики пока не попадалось на глаза. Но все же позволю себе усомниться в том, что результаты были впечатляющими. На сайте Роlarmor приводится статистика захваченных и использовавшихся восставшими танков: один М14/41 736 (i) (Итальянский Carro Armato М13/41), два T-V («Пантера») и одна артиллерийская самоходная установка 38 (t) Hetzer на шасси чешкого танка LT vz.38.



Скорее всего, боевое использование этой техники было невозможно, так как захвачена она была, скорее всего, в тыловых танкоремонтных подразделениях. Например, истребитель танков Hetzer использовался не по прямому назначению, а как… часть баррикады в районе Srodmiescie (см. фото), где и был приобретен. Исходя из этого можно сделать вывод, что он не был на ходу или не имел боекомплекта. Все эти машины были захвачены 1-2 августа, то есть в самом начале восстания, когда боевых танковых подразделений в городе просто не могло быть. Еще 1 августа в том же Srodmiescie были приобретены два трофейных советских бронеавтомобиля, один из которых был полностью непригоден к использованию.

4 августа повстанцы, якобы, захватили еще два танка – один Т-VI (Тигр) и один, модель которого точно не известна. Но сведения об этом ненадежны, и больше походят на слухи. В любом случае даже по официальной версии они никак не использовались восставшими и в тот же день были потеряны. Более достоверной выглядит информация о захваченном 14 августа в районе Powisle бронетранспортере 251 Ausf D, применявшемся восставшими, которые дали ему прозвище «Серый волк», до 6 сентября. О варшавском восстании сохранилось большое количество фотоматериалов, но сколь не искал, ни разу мне не попались снимки подбитой немецкой бронетехники. А ведь именно эти свои героические свершения повстанцам следовало бы зафиксировать для поднятия своего боевого духа. Пленных эсэсовцев они, например, снимали очень охотно.

В книге «Польша. Борьба за свободу и независимость» (Варшава, 2005 г.) «историки» Анджей Пачковски, Павел Совински и Дариуш Стола безудержно фантазируют: «значительные потери понесли немцы - погибли около 10 тыс. солдат, около 6 тыс. пропали без вести, немецкие войска потеряли 300 танков, пушек и бронеавтомобилей». Почитаешь эту брехню и удивляешься: что же это война не закончилась осенью 1944 г.? Ведь храбрые поляки буквально голыми руками разгромили чуть ли не половину панцерваффе Гитлера на Востоке и, если учесть санитарные потери, вывели из строя целую полевую армию Вермахта!

 На самом деле стрелкового оружия у повстанцев было столько, что они смогли вооружить даже девочек-подростков из организации харцеров (харцеры (рыцари) – участники детского скаутского движения в довоенной Польше). Пленные повстанцы показали на допросах, что подготовка к восстанию велась в течении четырех лет. Надо думать, Армия Крайова, насчитывавшая к лету 1944 г. 380 тысяч бойцов, за это время могла запасти оружия для своей главной операции в достаточном количестве. Известно, что у АК существовала даже специальная служба, которая занималась закупкой в деревнях оружия, которое крестьяне насобирали в 1939 г. Оцените комизм ситуации: сначала бравые польские воины побросали свои винтовки, чтобы драпать от немца налегке, а потом выкупали их у крестьян, которые, видимо, не настолько стремились к свободе, чтобы бесплатно вернуть своим «защитничкам» их же оружие. К тому же многие части АК неплохо вооружались немцами для участия в карательных операциях.

Почему-то во время боев с советскими  партизанами и украинскими националистами поляки не испытывал нехватки в оружии, и лишь только когда попытались воевать с немцами, начали всхлипывать, что даже стрелкового оружия у них маловато. Либо следует считать, что масштабы восстания преувеличены в несколько раз, и реально в боях принимали участие лишь упомянутые 3,5 тысячи бойцов АК, примкнувшие к ним менее крупные отряды коммунистической Армии Людовой (АЛ) и некоторым числом простые обыватели, занятые на строительстве баррикад. Штагель в своих показаниях утверждает следующее: «По всем данным [у поляков] имелось кадровое войско численностью 4,000 человек. Оно разделялось на взводы и роты, батальоны и полки». Конечно, немцы могли не обладать точными данными, но вряд ли они ошибались на порядок в ситуации, когда Армия Крайова была нашпигована немецкими агентами.

В докладе Главному политуправлению Красной армии член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, опираясь на данные, предоставленные руководством Армии Людовой, сообщает о том, что в начале восстания вооруженные силы составляли 7 тысяч бойцов АК и 4 тысячи боевиков АЛ. По информации, полученной от дезертировавших 14 сентября и бежавших на советскую сторону 22 повстанцев, общие силы восставших насчитывают 40-50 тысяч человек, из которых вооружены 15 тысяч, примерно половину из которых составляют бойцы Армии Людовой. Правда, Телегин подчеркивает, что эти цифры нуждаются в уточнении.

Откуда же тогда взялись мифические десятки тысяч повстанцев? Штагель дает следующее объяснение: «Наряду с кадровым войском, по всей вероятности, была организована и охвачена списками большая часть «рядовых запаса», которые, однако, едва ли были вооружены и обучены. Во всяком случае, число повстанцев уже на второй день восстания очень сильно возросло (20 000-40 000 человек?)». Рядовых запаса в случае мобилизации следует призвать в армию, обмундировать, вооружить, обучить, распределить по подразделениям, поставить на довольствие. Но как могли повстанцы осуществить это уже после выступления в условиях всеобщего хаоса, даже если бы у них и имелись какие-то списки? О какой мобилизации может идти речь, если новобранцев нечем вооружить? Подразделение, бойцы которого не знают друг друга в лицо, не имеют формы и оружия, нельзя считать боевой единицей. Восстание планировалось победоносно завершить в три дня, а потому времени для создания новых частей из призывников просто не было, как не было и необходимости в том при удачном «блицкриге». Так что увеличение численности повстанцев, вероятно, объясняется тем, что к кадровым аковцам стихийно примкнуло определенное количество мирных граждан. А «мобилизация» наверняка задумывалась исключительно для проведения торжественного парада, в котором должна была принять участие большая массовка.

Какие же силы противостояли повстанцам? Штагель приводит такие цифры: «…общие силы немцев составляли 6,000 человек, в том числе 500 полицейских. Речь шла исключительно о старых и престарелых возрастах, которые были вооружены только ручным оружием и несколькими пулеметами. Только полиция имела одну устаревшую бронемашину.

Допустим, что АК в Варшаве имела всего четыре тысячи вооруженных бойцов. Достаточно ли этого было для успеха восстания? На самом деле вполне достаточно, учитывая специфику боевых действий в городе. Ведь достаточно было блокировать отдельные объекты, занятые врагом, перерезать коммуникации между ними, после чего можно было, быстро перебрасывать повстанческие отряды, создавая на решающем участке численный перевес и громить разрозненные очаги сопротивления по отдельности. Именно такую тактику успешно применили дудаевские ополченцы во время штурма Грачевым Грозного в новогоднюю ночь 1995 г.: сначала позволили федеральным войскам втянуться в город и занять стратегические объекты, после чего блокировали их там и разгромили. Причем немцы несли в этом случае невосполнимые потери, в то время как повстанцы, захватывая оружие, могли ставить под ружье все новых и новых бойцов. На их стороне была внезапность, превосходное знание театра военных действий, поддержка местного населения.

Но такая стратегия подразумевает решительность и натиск в действиях. Потому что если не удастся сразу взять инициативу в свои руки, то в обороняющуюся сторону превратятся сами восставшие, причем в условиях численного превосходства врага. Именно это и произошло. Как показывает Штагель, «Немецкие опорные пункты первое время оборонялись, а затем перешли в наступление, насколько это было возможно без тяжелого оружия, чтобы окружить вражеские очаги сопротивления. Таким образом, образовались следующие очаги сопротивления поляков:
а) район Блуменштрассе,
б) Драйкройцплац и
в) севернее замка и Театральной площади».

Мы видим, что пассивные действия повстанцев привели к тому, что немцы даже наличными силами блокировали их, расчленив при этом на несколько изолированных котлов. Как только это произошло, восстание можно было считать провалившимся. Но даже в случае успеха чтобы удержать город в своих руках от атак извне хотя бы несколько суток, мало будет даже десяти тысяч бойцов, учитывая отсутствие у них тяжелого вооружения, припасов и резервов. Пара дивизий Вермахта при поддержке авиации и артиллерии легко бы исправили положение в свою пользу. Следовательно, успех всей операции зависел от четкой координации начала восстания с действиями Красной Армии, которая должна была ворваться в город в те несколько часов, пока повстанцы контролируют ситуацию.

Это настолько очевидно, что возникает непреодолимое искушение обвинить в поражении восстания Сталина, который де, решив отомстить «белополякам» за поражение 1920 г., приказал Красной Армии приостановить наступление. Вот уже полвека «историки» рассуждают о некоем стоп-приказе, который Сталин дал Рокоссовскому. Был ли такой приказ? (продолжение следует).