October 2024

S M T W T F S
  12345
6789101112
13 141516171819
20212223242526
2728293031  

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Saturday, February 19th, 2011 06:13 pm

В самом начале Отечественной войны возникла необходимость проникнуть в агентурную сеть абвера, действовавшую на территории СССР. Можно было перевербовать нескольких агентов — радистов абвера и с их помощью выманивать других немецких агентов. Так обычно и делалось. Но, во-первых, такая оперативная игра не могла продолжаться длительное время, а во-вторых, в ходе ее вряд ли можно было передать противнику серьезную дезинформацию. Поэтому генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский решили слегендировать существование в СССР некоей организации, приветствующей победу немцев и желающей помочь им.
С этой целью задействовали сначала двух человек. Первым был представитель знатного дворянского рода Борис Садовский. С установлением Советской власти он потерял свое состояние и, естественно, враждебно к ней относился. В июле 1941 года Садовский написал стихотворение, о котором довольно скоро стало известно контрразведке. В нем автор обращался к гитлеровцам как к «братьям-освободителям», призывал Гитлера восстановить русское самодержавие. Садовского и решили использовать в роли руководителя легендируемой организации «Престол».
Кандидаты в подпольную монархическую организацию вскоре нашлись — они все были на учете в НКВД. Из этих лиц с помощью агентуры и была создана прогерманския организация "Престол". Жили члены организации на территории Новодевичьего монастыря. Поэтому операция получила название "Монастырь". Одновременно подыскивалась кандидатура главного участника операции — агента, котрый будет подставлен немцам. Им стал Александр Петрович Демьянов, выходец из дворянской офицерской семьи, с 1929 года сотрудничавший с органами госбезопасности, проверенный на многих делах. Перед войной он вошел в контакте немецкими разведчиками в Москве, и этот контакт так успешно развивался, что немцы практически считали Демьянова своим агентом, присвоив ему кличку "Макс". В НКВД же он имел псевдоним "Гейне".
Он был введен в операцию "Монастырь", после чего 17 февраля 1942 года было организовано его "бегство" через линию фронта. Немецкая контрразведка вначале с недоверием отнеслась к "Гейне". Его с пристрастием допрашивали и проверяли, не доверяя рассказам о существовании "Престола", по поручению которого он бежал к немцам, чтобы просить у них помощи. Был даже инсценирован расстрел "Гейне", но он держался мужественно и не дал немцам повода заподозрить его.
После того как из Берлина поступил ответ на запрос фронтового подразделения абвера и том, что перебежчик являлся "Максом", которому можно доверять, отношение к нему изменилось. Немецкие разведчики, считая "Макса" "своим человеком" стали готовить его к заброске в советский тыл. Подготовка была кратковременной, но чрезвычайно интенсивной. Он изучал тайнопись, шифровальное и радиодело. Перед отправкой с ним беседовал высокопоставленный сотрудник абвера. Обсудили условия связи. Договорились, что курьеры, прибывающие в Москву, будут являться к его тестю, а тот будет связывать их с "Гейне" (тесть был в курсе операции).
15 марта 1942 года, спустя всего 26 дней после "переходив "Гейне" к немцам, его сбросили на парашюте над Ярославской областью. В тог же день он был доставлен к Москву.
Через две недели, как и было условлено перед заброской, "Гейне" вышел в эфир. С того дня началась его регулярная радиосвязь с немецкой разведкой. Операция "Монастырь" развивалась успешно, стало ясно, что ее возможности выходят далеко за рамки целей, намеченных вначале. Теперь речь могла идти не только о вылавливании немецкой агентуры, но и, но и о снабжении немцев крупномасштабной дезинформацией, подготовленной на самом высоком уровне.
24 августа и 7 октября 1942 года к "Гейне" явились обещанные курьеры. Доставили новую рацию, блокноты для шифрования и деньги. Двое из четырех захваченных курьеров были перевербованы, Теперь "информация" к немцам шла по двум рациям. 18 декабря 1942 года "Гейне" и один из радистов были насаждены немцами орденом — "Железным крестом" с мечами за храбрость. Александр как разведчик имел полную поддержку семьи, что было для нас большой удачей. Детали его разведывательной деятельности были известны его жене и тестю. Нарушая правила, мы пошли на это по простой и представлявшейся нам разумной причине. Заключалась она в следующем.
Вспоминает Судоплатов:"Его жена Татьяна Березанцова работала на Мосфильме ассистентом режиссера и пользовалась большим авторитетом среди деятелей кино и театра. Тесть, профессор Березанцов, считался в московских академических кругах медицинским богом и был ведущим консультантом в кремлевских клиниках. Ему, одному из немногих специалистов такого уровня, разрешили частную практику. Березанцова хорошо знали и в дипкорпусе, что было для нас очень важно. В то время ему было за пятьдесят, высокообразованный, он прекрасно говорил на немецком (получил образование в Германии), французском и английском языках. Его квартира использовалась как явочная для подпольной организации «Престол», а позднее для контактов с немцами. НКВД понимал, что немцы легко могут проверить, кто проживает в этой квартире, и казалось естественным, что вся семья, корни которой уходили в прошлое царской России, может быть вовлечена в антисоветский заговор.
По моему предложению первая группа немецких агентов должна была оставаться на свободе в течение десяти дней, чтобы мы смогли проверить их явки и узнать, не имеют ли они связи еще с кем-то, кроме Александра («Макса»). Берия и Кобулов предупредили меня, что, если в Москве эта группа устроит диверсию или теракт, мне не сносить головы.
Жена Александра растворила спецтаблетки в чае и водке, угостила немецких агентов у себя на квартире, и, пока под действием снотворного они спали, наши эксперты успели обезвредить их ручные гранаты, боеприпасы и яды. Правда, часть боеприпасов имела дистанционное управление, но специалисты считали, что в общем эти агенты разоружены. Подобные операции на квартире Александра были весьма рискованным делом: «гости», как правило, отличались отменными физическими данными и несколько раз, несмотря на таблетки, неожиданно просыпались раньше времени.
Некоторым немецким курьерам, особенно выходцам из Прибалтики, мы позволяли возвратиться в штаб-квартиру абвера при условии, что они доложат об успешной деятельности немецкой агентурной сети в Москве."
Радиоигра продолжалась. Курьеры немецкой разведки все чаще прибывали не только в Москву, но и в другие города, где "Пресгол" якобы имел свои опорные пункты, в частности в Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск, безусловно интересные для немецкой разведки. Всего за время оперативной игры было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 их пособников, получено от немцев несколько миллионов рублей.
Но главная заслуга участников операции "Монастырь" заключается в передаче большого количества отличной дезинформации. Ценность этой "информации" была определена не сотрудниками, проводившими операцию "Монастырь", а германским командованием и руководством английской разведки.
Не меньшую роль сыграл "Монастырь" и в летней кампании 1943 года. "Гейне" сообщил немцам, что советские войска сконцентрированы на юге и востоке от Курска, но они недостаточно маневренны, поэтому их использование затруднено. Он также сообщил о том, что планируется осуществить наступательные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск на Орловско-Курской дуге к стратегической обороне, а затем и к решающему наступлению оказался для немцев неожиданным, "Курская битва поставила германскую армию перед катастрофой", — справедливо отметил Сталин.
Официально "Гейне" работал под другой фамилией младшим офицером связи и Генштабе Красной армии. Его телеграммы касались в основном железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники и т.д., что давало возможность немцам рассчитать заранее планируемые нашей армией действия. Но руководители операции "Монастырь" исходили из того, что наблюдение за железными дорогами ведется и настоящей немецкой агентурой, Поэтому по указанным "Гейне" маршрутам под брезентовыми чехлами направлялись деревянные "танки", "орудия" и другая "техника". Чтобы подтвердить сообщения "Гейне" о совершенных "его людьми" диверсионных актах, в прессе печатали заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте. Информация, сообщаемая "Гейне", делилась на сведения, добытые его "источниками" и им самим. Конечно, при этом "его" информация была беднее, с учетом занимаемого им невысокого положения.
Как же воспринималась направляемая "Гейне" информация?
В 1942 — первой половине 1944 года донесения "Макса" принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о важнейших решениях Ставки, о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения "Макса" высоко оценивались в отделе "Иностранных армий Востока" Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов "Макса". Генерал Гелен в своих послевоенных воспоминаниях отзывался об "источнике из Москвы" как о большом достижении службы Канариса.
Некоторые сотрудники абвера сомневались в безукоризненности сообщений "Макса", но в целом считали, что он заслуживает доверия. Шеф внешнеполитической разведки Германии Вальтер Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации "Макса". Он поделился этим с начальником генштаба сухопутных войск генералом Гудерианом. Тот ответил, что было бы безрассудным отказаться от этой линии, поскольку материалы уникальны, и других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет.
В 1942 году советской разведке удалось на короткое время наладить сотрудничество с руководящим работником шифровальной службы абвера, полковником Шмитом, Он успел передать ряд важных разведывательных материалов абвера, полученных из Москвы. При анализе они оказались дезинформацией "Гейне". Шмит, связанный и с британской разведкой, передал и ей ряд сообщений "Гейне", оформленных в виде ориентировок штаба сухопутных войск.
Интересно отметить, что дезинформационные материалы "Гейне" трижды возвращались в советские органы госбезопасности. Впервые -- в феврале 1943 года — через Шмита; затем в марте того же года — через члена "кембриджской пятерки" Бланта, который также сообщил, что немцы имеют важный источник в высших военных сферах в Москве. А в апреле английская разведка передала миссии связи советской разведки в Лондоне изложение сообщения "Гейне" в Берлин, якобы полученное агентурным путем, скрыв при этом, что она читает немецкие шифры.
О том, что у абвера имеется ценный источник в штабе Красной армии, Сталину сообщил У. Черчилль в 1943 году.
Операция "Монастырь" сошла на нет летом 1944 года, когда, согласно легенде, "Гейне" из Генштаба был направлен на службу и железнодорожные войска в Белоруссии, а в действительности принял участие в новой радиоигре под названием "Березино".
За успешное содействие стратегическим операциям Красной Армии некоторые сотрудники органов государственной безопасности были награждены орденами и медалями. Руководитель операции "Монастырь" генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его заместитель генерал-майор Н.И. Эйтингон были награждены орденами Суворова, что в системе органов государственной безопасности было единственный раз. Сам "Гейне" — Александр Петрович Демьянов — получил орден Красной Звезды, его жена, Татьяна Георгиевна Березанцева, и ее отец — медали "За боевые заслуги".

СВР России сегодня



Интересно, что после войны "Гейне" с женой были отправлены в Европу, но эмигрантские круги не проявили к ним никакого интереса.
После возвращения в СССР Александр Петрович Демьянов работал электриком во доме культуры.

ОТСЮДА






МОЙ КОММЕНТАРИЙ К МАТЕРИАЛУ:


Элементарная социология.
Ты ны Включенное наблюдение.
"Журналист меняет профессию" и типа того...


[livejournal.com profile] salatau



Яндекс цитирования Рейтинг блогов скрипт счетчика посещений

Reply

This account has disabled anonymous posting.
If you don't have an account you can create one now.
HTML doesn't work in the subject.
More info about formatting