Введение
Уже больше года назад зашел у нас как-то
разговор о проблеме трансцендентного. Как хорошо известно в узких кругах, проблема эта уже давно решена, вот мы и собирались обсудить это решение. Но разговор тогда как-то заглох. А недавно стал я тут почитывать Риккерта («Введение в трансцендентальную философию»), и захотелось мне вернуться к этому незаконченному обсуждению, но зайти несколько с другой стороны – через самих (нео)кантианцев. А это означает, что прежде всего надо разобраться с той постановкой проблемы, которую осуществили они сами (кантианцы то бишь). И Риккерт, один из лидеров баденской школы неокантианства, нам как раз в этом и поможет.
Читая эту его работу, посвященную проблеме трансцендентного, я был искренне восхищен тем, как Риккерт изящно самоуничтожился - выкопал огромную яму и закопал туда всё кантианство, просто последовательно и по-немецки педантично проделав всю работу по постановке вот этой самой проблемы трансцендентного. А значит, ничего здесь нам пока выдумывать не надо, а надо просто посмотреть, что и как делал Риккерт.
В качестве эксперимента я остановился на такой вполне блогерской и слегка постмодернистской форме подачи материала – слова самого Риккерта не будут оформляться как цитаты и вообще как-то выделяться в общем тексте, так что все желающие (и не знающие Риккерта наизусть) могут погадать, где тут еще рассуждение кантианца, а где уже те ходы, которые он делать не стал (насколько я понимаю, из чувства самосохранения), но которые достаточно очевидным образом продолжают линию его рассуждения. Скрытые «цитаты» из Риккерта при этом будут по возможности сохраняться неизменными, если не считать некоторой стилистической обработки (чтобы не особо выделялись).
Текст при этом получается достаточно объемным и будет разбит на несколько сообщений.
1. Кантианская постановка проблемы трансцендентного
Проблема трансцендентного непосредственно связана с самим понятием познания и с тем, что называется в философии
теорией познания или
гносеологией (в
кантианской философии, естественно). Ведь к понятию познания относится не только познающий субъект, но еще и тот предмет, который познается. Под «предметом» с самого начала понимается нечто такое, что независимо противостоит познающему субъекту, и именно в том смысле, что познание должно сообразоваться с этим нечто, если хочет достичь своей цели (быть истинным, объективным). И вполне естественен вопрос: что это такое - независимый предмет познания, или откуда познание приобретает свою объективность?
Прежде чем мы займемся этим вопросом, разметим некоторые исходные позиции и введем пару «наивных» персонажей. Если взять простое обыденное сознание, которое не задается гносеологическими вопросами, то для него все окружающее существует реально и объективно. Когда наш наивный человек просыпается утром в кровати, он нисколько не сомневается в реальности этой самой кровати, чашки кофе, солнца за окном, шефа, встреча с которым состоится в скором будущем, и всего остального мира. Для нашего наивного персонажа мир реален и объективен (что может быть реальней выговора от начальства или бурчания жены?) настолько, что даже вопроса об его реальности возникнуть не может.
Впрочем, оказывается, что наш персонаж ходит на работу не только для того, чтобы получать зарплату, но он еще и занимается там наукой, то бишь получает знания об окружающем мире. И вот в свободное от работы (т.е. непосредственного производства знаний) время в голове его возникают вдруг странные вопросы – а почему это мы уверены в объективности и истинности знаний? Или другими словами, он начинает задумываться об основах и предпосылках научных знаний, обращает внимание на сам процесс получения знаний, т.е. на
познание.
Но теперь ему нужны совсем новые понятия и представления – он теперь отвел свой неутомимый взгляд от окружающего мира (который, как мы помним, абсолютно реален и объективен для особо наивных) и пытается смотреть уже на познание, отделенное тем самым от познаваемого мира. Так у нас появляется новый персонаж –
гносеологически наивный субъект.
Предметы познания, с его точки зрения, - это вещи «внешнего мира», т.е. реальность, находящаяся вне субъекта. И если спросить его, в чем состоит их познание, то он ответит, что у нас имеются представления о вещах, и тот, кто обладает такими представлениями, которые согласуются с самими вещами, адекватно их отображают, - тот и обладает истинным познанием.
Ну, конечно, никто не думает, что представления в точности дают вещи такими, какие они есть на самом деле, они только соответствуют вещам или их описывают, но все же в этом выражается убеждение, что предмет познания есть некое реальное образование, существующее независимо от субъекта, и такое образование, по которому познающий должен выверять свои представления.
Даже учение отца современной философии, Канта, наивный гносеолог толкует так, что якобы у него (у Канта) познающий субъект (сознание) противостоит миру существующих в себе вещей, явление которых нужно воспринять в самом себе, чтобы достигнуть познания мира.
Но возможно ли развить теорию познания, которая строится на этом (наивном) противоположении бытия и сознания? Вот в чем вопрос. Это
основная проблема теории познания.
И прежде всего следует обратить внимание на то, что можно подвергнуть сомнению не только познаваемость, но и
существование мира вещей, независимого от познающего субъекта или сознания. Очевидно, это вопрос жизни для всякой теории познания, которая видит в существующем «вне» сознания мире предмет познания, ведь если оспорить существование этого «внешнего мира», то не будет и никакого предмета познания и, следовательно, никакой объективности. Таким образом, нам не обойти эту много раз обсуждавшуюся проблему: существует ли независимая от познающего сознания действительность!
Здесь необходимо прояснить, что именно понимается в гносеологии под проблемой существования «внешней действительности», так как сомнение в существовании независимой от сознания действительности нередко отождествляют с солипсизмом. А поскольку те следствия, которые, по-видимому, вытекают из всякой теории, отождествляющей бытие с содержанием сознания (т.е. солипсизма), находят столь чудовищными, то всякие сомнения в существовании этой действительности отклоняются с негодованием, как лишенные каких-либо оснований.
В глубине своего сердца всякий человек
верит в независимую от сознания реальность внешнего мира и своих сочеловеков. Но у нас здесь речь идет о
гносеологической проблеме, с которой можно разобраться только в рамках теории познания, а для теории познания не существует никаких пограничных крепостей, которые можно было бы оставлять в тылу, успокаивая себя каким-нибудь «верованием».
Для понимания смысла гносеологической постановки вопроса следует различать позитивные науки, которые добывают знания и являются в некотором смысле «догматическими» - допускают без проверки некоторые предпосылки, и теорию познания, которая делает проблемами сами эти
предпосылки.
Там, где вообще можно спрашивать, теория познания должна спрашивать. Она должна быть «свободна от предпосылок». Конечно, не абсолютно свободна, так как мышление, которое пытается начать ни с чего, никогда не могло бы даже сойти с места, но свободна от предпосылок в том смысле, что она от них избавляется настолько, насколько это возможно. У нее есть только одно средство стать на точку зрения, по возможности свободную от предпосылок: она старается во всем усомниться.
Теория познания - средство, которое должно служить для открытия несомненных основ нашего знания. Гносеологическое сомнение нисколько не касается ни «наивного» человека с его верой в окружающую его абсолютную действительность, ни представителя позитивных наук. Оно является методическим средством, которое направлено именно на удовлетворение гносеологического интереса - интереса к правильному понятию познания. Откуда и вытекает первый вопрос теории познания -
существует ли независимая от познающего сознания действительность, которая служит предметом познания?
Следующим шагом хотелось бы отметить, что предпосылкой этого вопроса служило противоположение бытия и сознания как первое различение положенное в основание теории познания. Таким образом, сам вопрос о существовании независимой действительности следует из различения и противоположения сознания и бытия.
С другой стороны, если ответом на этот вопрос станет отрицание существования независимой действительности, то и само противоположение сознания и бытия обессмысливается, оказывается не подходящим для построения теории познания, и позиция «наивного гносеолога» требует тогда коренного пересмотра.
Вот рассмотрение этих проблем и предполагается в дальнейших сообщениях.
То есть, вот оно, продолжение:
2. Понятия субъекта и объекта.3. Проблема трансцендентного, часть 3 ![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
