![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Саид Гафуров - Схватка за страну благодатного полумесяца
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
abrod в Саид Гафуров - Схватка за страну благодатного полумесяца
abrod в Саид Гафуров - Схватка за страну благодатного полумесяцаOriginally posted by kolobok1973 at Саид Гафуров - Схватка за страну благодатного полумесяца
Саид Гафуров
СХВАТКА ЗА СТРАНУ БЛАГОДАТНОГО ПОЛУМЕСЯЦА
Испытывающие профессиональную симпатию к красивым аналогиям философы от истории любят комментировать слово «баас» (возрождение, ренессанс) в названии главной партии правящей коалиции в Сирии – Партии арабского социалистического возрождения. Дескать, партия Баас свою историческую роль выполнила – бессмысленно сомневаться в том, что к началу XXI века арабский Ренессанс состоялся, а на повестке дня теперь стоят задачи не Возрождения, а Просвещения. Поэтому, рассуждают такие мыслители, ПАСВ должна уйти, освободив дорогу новым политическим силам. Как ушли люди, создавшие новую Ливию. Однако мир не гомогенен, и история вовсе не обязана повторяться – ни как фарс, ни как трагедия.
НА СТРАТЕГИЧЕСКОМ ПЕРЕКРЕСТКЕ
В вечной погоне за рейтингами даже нейтрально настроенные телеканалы про Сирию показывают преимущественно сюжеты о взрывах, насилии и убийствах. Между тем в этой средиземноморской стране продолжается жизнь – дети ходят в школу, заводы работают, магазины торгуют, крестьяне собирают урожай. Бывает, что выключается электричество, потому что подрывают ЛЭП, но оно часто отключалось и в мирное время из-за дождей. Боевые действия ведутся, но большинству населения они напоминают о себе только похоронками, приходящими в семьи погибших, и информацией в СМИ.
Призванные в cирийскую армию 18-летние мальчишки-солдатики и 22-летние лейтенантики смогли остановить великолепно подготовленных и снаряженных мятежников, финансируемых теми же фондами из монархий Персидского залива, которые в свое время снабжали деньгами басаевские отряды, вторгшиеся в Дагестан.
Я был в Дамаске пару месяцев назад. Идешь по городу – где-то асфальт кладут, где-то возводят мечеть, а напротив церковь. Вовсю идет строительство высотных зданий, на каждом доме спутниковые антенны, кафе по вечерам переполнены.
До самого недавнего времени потрясающая воображение Сирия, с точки зрения любознательного туриста, относилась к местам, которые, как порой кажется, могут существовать только в поэзии романтиков, мифах и легендах. Между тем геостратегическое и геоэкономическое положение Сирии, лежащей на перекрестке между Азией, Европой и Африкой, исключительно важно, и со времен египетских фараонов битвы за нее были крайне ожесточенными.
До начала мятежа в Сирии было приятно жить. Это была прекрасная страна – безопасная, цивилизованная, культурная, с необходимой стабильностью, высоким уровнем социальной защищенности, но без того страха, который пронизывал все стороны жизни, например, Ирака при Саддаме.
Главная проблема Сирии – это застой в экономической сфере. Рост уровня жизни населения отставал от запросов людей. Сирия не очень богата, освоенных месторождений экспортных природных ресурсов практически нет. Валюта в страну шла от агропромышленного сектора, текстильщиков, от века известных высочайшим качеством продукции, транзитного транспорта и поступлений от работающих за границей специалистов, которые в силу высокого уровня квалификации весьма востребованы. Например, в большинстве финансовых учреждений в Дубае или Саудовской Аравии вы встретите сирийских бухгалтеров или аудиторов, в больницах – медсестер и врачей, а в школах – педагогов.
Начавшаяся либерализация усугубляла ситуацию. К тому же положение в стране ухудшилось из-за трехлетней сильной засухи. Все это вело к росту недовольства, и президент Сирии Башар аль-Асад начал говорить о необходимости проведения в стране политических реформ, натыкавшихся, как и везде, на сопротивление бюрократии. Занятно, что массовые протесты против местных властей в Сирии начались под лозунгом «Президент нас рассудит!».
НЕДОСТАТКИ РАВЕНСТВА
Что же произошло, отчего страну, которой было трудно не восхищаться, охватила чудовищная эпидемия саморазрушения?
Тут полезно заглянуть в прошлое. В Леванте точка зрения индивидуума всегда значила мало. В условиях постоянных войн человек там, прежде всего, был частью своей общины, которая сама решала конфликты, возникающие внутри нее. Эта философия пронизывает всю историю Ближнего Востока начиная со времен арабского завоевания в VII веке. Она, кстати, лежит в основе политической системы Ливана, тогда как сирийцы не захотели консервации средневековых политических установок.
Исторически у левантийского городского «политического класса» сформировалось несколько уникальных черт. Городские политиканы были оторваны от реальных сил в стране. При оттоманском и французском господстве крупнейшие феодалы и землевладельцы – шейхи, князья, мусульманские пиры или христианские монастыри – в отличие от большинства стран, не стремились в крупные города даже в эпохи гражданского мира, предпочитая оставаться в своих замках.
В городах же развивался обслуживавший караванную торговлю торговый и ремесленный капитализм. Разрыв между Дамаском, Бейрутом, Алеппо и остальным Левантом становился все больше и больше. Нередко горожане уже во втором поколении переставали себя ощущать частью клана, общины или племени. Становление левантийской банковской традиции связано именно с этими слоями. Совсем не случайно то, что востоковеды назвали «мусульманским ренессансом», в арабском мире шло из Сирии, а не, скажем, из Каира или Александрии. Именно сирийцы-горожане с их газетами, книгами и публичными дискуссиями начали возрождение – баас – арабской нации.
Отлученные от власти и реальных политических сил, оторванные от своих корней и пустившие их заново в городах, именно горожане формировали общественное мнение и практически смогли породить гражданское общество (которое создавало изрядное количество проблем и османам, и французам, и руководителям уже независимой Сирии). При этом в Ливане именно новый городской политический класс (а вовсе не традиционные духовные и светские вожди общин, склонные договариваться, а не стрелять) развязал гражданскую войну.
Напуганное ею сирийское крыло Партии арабского социалистического возрождения пришло к выводу, что лучшим режимом для Сирии будет не чередование правящих партий и коалиций у власти, а инкорпорация всех мало-мальски заметных политических, этнических, религиозных и социальных групп во власть. Все значимые общины и все партии, кроме запрещенных за террористическую деятельность, были представлены в парламенте и руководстве страны.
Сирийцы, говоря об идущей демократизации, немного наивно гордятся тем, что на последних парламентских выборах в мае на 250 мест претендовало восемь тысяч кандидатов. Но более занятно количество зарегистрированных кандидатов на прошлых, еще безальтернативных выборах. Их было ровно 2500. Но 2250 из них впоследствии взяли самоотвод.
Иными словами, 10 политических организаций и блоков регистрировали своих кандидатов на каждом участке, а после начинался торг, когда баасистские кадровики убеждали другие партии, что при мажоритарной системе, получив по стране 5 процентов голосов, можно не пройти в парламент. Зато можно договориться с Национальным патриотическим фронтом о дележке избирательных участков, получив гарантированную фракцию в парламенте и место в правительстве.
Президент Хафез аль-Асад смог укротить деструктивное влияние городских политиканов путем их инкорпорации во власть, но, оказалось, это проще объяснить, чем повторить. При Башаре кадровики баасистов внешне пытались воспроизводить рецепты его отца, но они не обладали глубинным политическим чутьем президента Хафеза. Тут требовалось большое искусство политики, а эпигоны из ПАСВ владели лишь политическим ремеслом. К тому же Башар в своих решениях с самого начала был повязан по рукам и ногам: он не диктатор – он символ единства страны и верховный арбитр в случае конфликтов между фракциями инкорпорированного во власть политического класса.
Оказалось, что в условиях демократизации равное положение всех конфессий приводит к ощутимому недовольству самой большой из них. Ей кажется, что она должна иметь непропорционально большее представительство, как это принято в «демократических» странах, где большинство получает всю власть, загоняя меньшинство в оппозицию. Таким большинством по игре истории стали мусульмане-сунниты, естественным союзником которых оказались салафиты, борцы за чистоту ислама.
Надо учесть еще и то, что единственный тип политиканов, не потерявший (а, вернее, создавший заново) связь с деревенской, сельской Сирией, – это братья-мусульмане, злейшие враги баасистов, которые еще с 70-х годов прошлого века ведут в стране антиправительственную пропаганду и вооруженную борьбу.
В итоге получилось так, что недовольство масс взяли под контроль некогда влиятельные политические деятели, потерявшие свои должности (и источники неправедных, но очень больших доходов) и эмигрировавшие. В Сирии в силу ее трагической истории не любят необратимых решений, поэтому стараются попавших в опалу сановников не репрессировать, предоставляя им возможность уехать в эмиграцию со своими богатствами. Теперь эти люди решили, что наступил их час, и бросили огромные материальные ресурсы на поддержку мятежников.
И они выступили, взяв в союзники «новых люмпенов» – людей, переселившихся в города во времена новой урбанизации и оказавшихся незащищенными от бед и безнадежности начавшейся экономической либерализации. Обвинить в этих бедах религиозное меньшинство – ход беспроигрышный. Семья аль-Асадов относится к алавитам – так называют ряд направлений в шиитском исламе, традиционно являвшихся голосом обездоленных и угнетенных.
Отношение к ним со стороны господствующих суннитов всегда было презрительным, что привело к распространению среди алавитов принципа «такыя», позволяющего скрывать свои истинные религиозные взгляды для блага общины. Из-за этого численность алавитов установить невозможно, однако принято считать, что в Сирии их доля в населении составляет до 15 процентов, а в Турции, по некоторым данным, до 30–35 процентов.
Заметная фракция суннитского политического ислама заговорила о том, что якобы Сирией правят алавиты, на том основании, что президентами страны стали Хафез аль-Асад и его сын Башар. Однако любой беспристрастный анализ списка высших должностных лиц Сирии с указанием конфессиональной принадлежности показывает, что должности распределены между религиозным общинами равномерно, соразмерно их численности. За этим специально следят кадровики партии Баас, а их, в свою очередь, внимательно контролируют представители союзных партий.
БОЛЬШАЯ НЕФТЬ – БОЛЬШАЯ КРОВЬ
В наши дни в дело вмешалась и большая нефть. Есть ли в самой Сирии значимые запасы углеводородов – вопрос крайне запутанный и непонятный. Нефтяная политика была одной из самых закрытых сфер в стране. Но принято считать, что Сирия должна играть в международной нефтяной и газовой торговле важную роль транспортного коридора.
Самый короткий и дешевый путь североиракской нефти в Европу – построенный еще в 40-е годы трубопровод от нефтеносных районов иракского Курдистана в сирийский средиземноморский порт Банияс. Он устарел технически, и его, безусловно, нужно расширять. Более того, предоставление новых концессий на добычу нефти в Северном Ираке американским и европейским компаниям привело к тому, что нефтепровод в Басру – на юг, к Персидскому заливу – просто недостаточен для удовлетворения транспортных потребностей. К тому же власти Ирака, недовольные излишней самостоятельностью курдской автономии, блокируют его расширение. Кроме нефтяного есть и газовый вопрос – Иран, Ирак и Сирия подписали соглашение о строительстве газопровода с иранского месторождения Южный Парс, которое считают «крупнейшим в мире газовым месторождением», через Ирак и Сирию в Средиземноморье.
Битва за нефть Курдистана будет очень жесткая. И важным полем боя в этой битве будет возможность строительства трубопроводов. Через Сирию.
«ЯСТРЕБЫ» И «ГОЛУБИ»
Руководство Сирии, убежденное (вполне справедливо), что подавляющее большинство народа его поддерживает, хочет прекращения насилия, начала национального диалога без каких-либо предварительных условий, с переходом к демократическим и свободным выборам, на которых сирийцы сами решат свою судьбу. Очень активно (хотя во многих случаях в режиме строгой секретности) действует специально созданное министерство по национальному примирению во главе с известным оппозиционером Али Хейдаром, который еще лет пятнадцать назад был в Сирии просто-напросто вне закона. Он встречается не только с представителями политического крыла мятежников, но и с боевиками – оговариваются условия прекращения боевых действий, личные гарантии их участникам и условия их вовлечения в нормальный политический процесс.
В современных сирийских условиях оппозиция может участвовать в антиправительственных демонстрациях, издавать прессу, выступать по телевидению. Однако представители наиболее воинственно настроенной части мятежников хотят не демократии. Они хотят власти.
Непримиримая часть инсургентов настаивает на безоговорочном уходе Башара аль-Асада как условии начала национального диалога, хотя у них нет ни одного кандидата, который мог бы потенциально победить его на самых демократических и самых свободных выборах. Более того, оппозиционные группировки не смогут даже договориться между собой и выставить единого кандидата. Очевидно, что на предстоящих в 2014 году президентских выборах Башар одержит верх, причем явно в первом туре.
Для мятежников критически важно, чтобы Башар ушел, именно потому, что за этим лидером реально сплотилось большинство населения страны, не желающего отдавать власть вооруженным боевикам. Поэтому инсургенты вместо политической борьбы занимаются подготовкой терактов.
В сирийском руководстве явно есть сторонники жесткого и мягкого курса. И те и другие исходят из того, что политическое решение – единственно приемлемое. Разница между «ястребами» и «голубями» состоит в различном понимании средств достижения нужной цели. «Голуби» (а именно Башар считается их лидером) считают политический процесс, национальный диалог, демократизацию и формирование правительства в результате свободных выборов и средством урегулирования кризиса, и целью. Для «ястребов» же политическое урегулирование – главная цель, но необходимым средством ее достижения, с их точки зрения, является силовое разрешение ситуации.
СНАЧАЛА – ПЕРЕГОВОРЫ
Позиция России в отношении сирийской проблемы состоит в следующем: сегодня самое важное – остановить насилие в стране и добиться того, чтобы все стороны конфликта сели за стол переговоров и определили будущее, обеспечивающее безопасность всех участников внутриполитического процесса. И только после этого переходили к каким-то практическим шагам, касающимся внутреннего устройства страны.
Предложения Запада и стран Персидского залива сводятся к попыткам убедить Сирию принять «ливанскую модель» конфессионализации политической системы, в которой мусульмане-сунниты получили бы решающую долю власти просто в силу религиозной принадлежности. Эти рецепты, однако, совершенно не учитывают политическую культуру Сирии и грозят ужасной для сирийцев ливанизацией страны.
Думается, Дамаск принял во внимание уроки египетских и ливийских событий. Так или иначе, исключительно важно не допустить внешнего вмешательства в развитие ситуации в Сирии. Есть все основания полагать, что сирийцы сами справятся со своими проблемами.
kolobok1973 at Саид Гафуров - Схватка за страну благодатного полумесяцаСаид Гафуров
СХВАТКА ЗА СТРАНУ БЛАГОДАТНОГО ПОЛУМЕСЯЦА
Испытывающие профессиональную симпатию к красивым аналогиям философы от истории любят комментировать слово «баас» (возрождение, ренессанс) в названии главной партии правящей коалиции в Сирии – Партии арабского социалистического возрождения. Дескать, партия Баас свою историческую роль выполнила – бессмысленно сомневаться в том, что к началу XXI века арабский Ренессанс состоялся, а на повестке дня теперь стоят задачи не Возрождения, а Просвещения. Поэтому, рассуждают такие мыслители, ПАСВ должна уйти, освободив дорогу новым политическим силам. Как ушли люди, создавшие новую Ливию. Однако мир не гомогенен, и история вовсе не обязана повторяться – ни как фарс, ни как трагедия.
НА СТРАТЕГИЧЕСКОМ ПЕРЕКРЕСТКЕ
В вечной погоне за рейтингами даже нейтрально настроенные телеканалы про Сирию показывают преимущественно сюжеты о взрывах, насилии и убийствах. Между тем в этой средиземноморской стране продолжается жизнь – дети ходят в школу, заводы работают, магазины торгуют, крестьяне собирают урожай. Бывает, что выключается электричество, потому что подрывают ЛЭП, но оно часто отключалось и в мирное время из-за дождей. Боевые действия ведутся, но большинству населения они напоминают о себе только похоронками, приходящими в семьи погибших, и информацией в СМИ.
Призванные в cирийскую армию 18-летние мальчишки-солдатики и 22-летние лейтенантики смогли остановить великолепно подготовленных и снаряженных мятежников, финансируемых теми же фондами из монархий Персидского залива, которые в свое время снабжали деньгами басаевские отряды, вторгшиеся в Дагестан.
Я был в Дамаске пару месяцев назад. Идешь по городу – где-то асфальт кладут, где-то возводят мечеть, а напротив церковь. Вовсю идет строительство высотных зданий, на каждом доме спутниковые антенны, кафе по вечерам переполнены.
До самого недавнего времени потрясающая воображение Сирия, с точки зрения любознательного туриста, относилась к местам, которые, как порой кажется, могут существовать только в поэзии романтиков, мифах и легендах. Между тем геостратегическое и геоэкономическое положение Сирии, лежащей на перекрестке между Азией, Европой и Африкой, исключительно важно, и со времен египетских фараонов битвы за нее были крайне ожесточенными.
До начала мятежа в Сирии было приятно жить. Это была прекрасная страна – безопасная, цивилизованная, культурная, с необходимой стабильностью, высоким уровнем социальной защищенности, но без того страха, который пронизывал все стороны жизни, например, Ирака при Саддаме.
Главная проблема Сирии – это застой в экономической сфере. Рост уровня жизни населения отставал от запросов людей. Сирия не очень богата, освоенных месторождений экспортных природных ресурсов практически нет. Валюта в страну шла от агропромышленного сектора, текстильщиков, от века известных высочайшим качеством продукции, транзитного транспорта и поступлений от работающих за границей специалистов, которые в силу высокого уровня квалификации весьма востребованы. Например, в большинстве финансовых учреждений в Дубае или Саудовской Аравии вы встретите сирийских бухгалтеров или аудиторов, в больницах – медсестер и врачей, а в школах – педагогов.
Начавшаяся либерализация усугубляла ситуацию. К тому же положение в стране ухудшилось из-за трехлетней сильной засухи. Все это вело к росту недовольства, и президент Сирии Башар аль-Асад начал говорить о необходимости проведения в стране политических реформ, натыкавшихся, как и везде, на сопротивление бюрократии. Занятно, что массовые протесты против местных властей в Сирии начались под лозунгом «Президент нас рассудит!».
НЕДОСТАТКИ РАВЕНСТВА
Что же произошло, отчего страну, которой было трудно не восхищаться, охватила чудовищная эпидемия саморазрушения?
Тут полезно заглянуть в прошлое. В Леванте точка зрения индивидуума всегда значила мало. В условиях постоянных войн человек там, прежде всего, был частью своей общины, которая сама решала конфликты, возникающие внутри нее. Эта философия пронизывает всю историю Ближнего Востока начиная со времен арабского завоевания в VII веке. Она, кстати, лежит в основе политической системы Ливана, тогда как сирийцы не захотели консервации средневековых политических установок.
Исторически у левантийского городского «политического класса» сформировалось несколько уникальных черт. Городские политиканы были оторваны от реальных сил в стране. При оттоманском и французском господстве крупнейшие феодалы и землевладельцы – шейхи, князья, мусульманские пиры или христианские монастыри – в отличие от большинства стран, не стремились в крупные города даже в эпохи гражданского мира, предпочитая оставаться в своих замках.
В городах же развивался обслуживавший караванную торговлю торговый и ремесленный капитализм. Разрыв между Дамаском, Бейрутом, Алеппо и остальным Левантом становился все больше и больше. Нередко горожане уже во втором поколении переставали себя ощущать частью клана, общины или племени. Становление левантийской банковской традиции связано именно с этими слоями. Совсем не случайно то, что востоковеды назвали «мусульманским ренессансом», в арабском мире шло из Сирии, а не, скажем, из Каира или Александрии. Именно сирийцы-горожане с их газетами, книгами и публичными дискуссиями начали возрождение – баас – арабской нации.
Отлученные от власти и реальных политических сил, оторванные от своих корней и пустившие их заново в городах, именно горожане формировали общественное мнение и практически смогли породить гражданское общество (которое создавало изрядное количество проблем и османам, и французам, и руководителям уже независимой Сирии). При этом в Ливане именно новый городской политический класс (а вовсе не традиционные духовные и светские вожди общин, склонные договариваться, а не стрелять) развязал гражданскую войну.
Напуганное ею сирийское крыло Партии арабского социалистического возрождения пришло к выводу, что лучшим режимом для Сирии будет не чередование правящих партий и коалиций у власти, а инкорпорация всех мало-мальски заметных политических, этнических, религиозных и социальных групп во власть. Все значимые общины и все партии, кроме запрещенных за террористическую деятельность, были представлены в парламенте и руководстве страны.
Сирийцы, говоря об идущей демократизации, немного наивно гордятся тем, что на последних парламентских выборах в мае на 250 мест претендовало восемь тысяч кандидатов. Но более занятно количество зарегистрированных кандидатов на прошлых, еще безальтернативных выборах. Их было ровно 2500. Но 2250 из них впоследствии взяли самоотвод.
Иными словами, 10 политических организаций и блоков регистрировали своих кандидатов на каждом участке, а после начинался торг, когда баасистские кадровики убеждали другие партии, что при мажоритарной системе, получив по стране 5 процентов голосов, можно не пройти в парламент. Зато можно договориться с Национальным патриотическим фронтом о дележке избирательных участков, получив гарантированную фракцию в парламенте и место в правительстве.
Президент Хафез аль-Асад смог укротить деструктивное влияние городских политиканов путем их инкорпорации во власть, но, оказалось, это проще объяснить, чем повторить. При Башаре кадровики баасистов внешне пытались воспроизводить рецепты его отца, но они не обладали глубинным политическим чутьем президента Хафеза. Тут требовалось большое искусство политики, а эпигоны из ПАСВ владели лишь политическим ремеслом. К тому же Башар в своих решениях с самого начала был повязан по рукам и ногам: он не диктатор – он символ единства страны и верховный арбитр в случае конфликтов между фракциями инкорпорированного во власть политического класса.
Оказалось, что в условиях демократизации равное положение всех конфессий приводит к ощутимому недовольству самой большой из них. Ей кажется, что она должна иметь непропорционально большее представительство, как это принято в «демократических» странах, где большинство получает всю власть, загоняя меньшинство в оппозицию. Таким большинством по игре истории стали мусульмане-сунниты, естественным союзником которых оказались салафиты, борцы за чистоту ислама.
Надо учесть еще и то, что единственный тип политиканов, не потерявший (а, вернее, создавший заново) связь с деревенской, сельской Сирией, – это братья-мусульмане, злейшие враги баасистов, которые еще с 70-х годов прошлого века ведут в стране антиправительственную пропаганду и вооруженную борьбу.
В итоге получилось так, что недовольство масс взяли под контроль некогда влиятельные политические деятели, потерявшие свои должности (и источники неправедных, но очень больших доходов) и эмигрировавшие. В Сирии в силу ее трагической истории не любят необратимых решений, поэтому стараются попавших в опалу сановников не репрессировать, предоставляя им возможность уехать в эмиграцию со своими богатствами. Теперь эти люди решили, что наступил их час, и бросили огромные материальные ресурсы на поддержку мятежников.
И они выступили, взяв в союзники «новых люмпенов» – людей, переселившихся в города во времена новой урбанизации и оказавшихся незащищенными от бед и безнадежности начавшейся экономической либерализации. Обвинить в этих бедах религиозное меньшинство – ход беспроигрышный. Семья аль-Асадов относится к алавитам – так называют ряд направлений в шиитском исламе, традиционно являвшихся голосом обездоленных и угнетенных.
Отношение к ним со стороны господствующих суннитов всегда было презрительным, что привело к распространению среди алавитов принципа «такыя», позволяющего скрывать свои истинные религиозные взгляды для блага общины. Из-за этого численность алавитов установить невозможно, однако принято считать, что в Сирии их доля в населении составляет до 15 процентов, а в Турции, по некоторым данным, до 30–35 процентов.
Заметная фракция суннитского политического ислама заговорила о том, что якобы Сирией правят алавиты, на том основании, что президентами страны стали Хафез аль-Асад и его сын Башар. Однако любой беспристрастный анализ списка высших должностных лиц Сирии с указанием конфессиональной принадлежности показывает, что должности распределены между религиозным общинами равномерно, соразмерно их численности. За этим специально следят кадровики партии Баас, а их, в свою очередь, внимательно контролируют представители союзных партий.
БОЛЬШАЯ НЕФТЬ – БОЛЬШАЯ КРОВЬ
В наши дни в дело вмешалась и большая нефть. Есть ли в самой Сирии значимые запасы углеводородов – вопрос крайне запутанный и непонятный. Нефтяная политика была одной из самых закрытых сфер в стране. Но принято считать, что Сирия должна играть в международной нефтяной и газовой торговле важную роль транспортного коридора.
Самый короткий и дешевый путь североиракской нефти в Европу – построенный еще в 40-е годы трубопровод от нефтеносных районов иракского Курдистана в сирийский средиземноморский порт Банияс. Он устарел технически, и его, безусловно, нужно расширять. Более того, предоставление новых концессий на добычу нефти в Северном Ираке американским и европейским компаниям привело к тому, что нефтепровод в Басру – на юг, к Персидскому заливу – просто недостаточен для удовлетворения транспортных потребностей. К тому же власти Ирака, недовольные излишней самостоятельностью курдской автономии, блокируют его расширение. Кроме нефтяного есть и газовый вопрос – Иран, Ирак и Сирия подписали соглашение о строительстве газопровода с иранского месторождения Южный Парс, которое считают «крупнейшим в мире газовым месторождением», через Ирак и Сирию в Средиземноморье.
Битва за нефть Курдистана будет очень жесткая. И важным полем боя в этой битве будет возможность строительства трубопроводов. Через Сирию.
«ЯСТРЕБЫ» И «ГОЛУБИ»
Руководство Сирии, убежденное (вполне справедливо), что подавляющее большинство народа его поддерживает, хочет прекращения насилия, начала национального диалога без каких-либо предварительных условий, с переходом к демократическим и свободным выборам, на которых сирийцы сами решат свою судьбу. Очень активно (хотя во многих случаях в режиме строгой секретности) действует специально созданное министерство по национальному примирению во главе с известным оппозиционером Али Хейдаром, который еще лет пятнадцать назад был в Сирии просто-напросто вне закона. Он встречается не только с представителями политического крыла мятежников, но и с боевиками – оговариваются условия прекращения боевых действий, личные гарантии их участникам и условия их вовлечения в нормальный политический процесс.
В современных сирийских условиях оппозиция может участвовать в антиправительственных демонстрациях, издавать прессу, выступать по телевидению. Однако представители наиболее воинственно настроенной части мятежников хотят не демократии. Они хотят власти.
Непримиримая часть инсургентов настаивает на безоговорочном уходе Башара аль-Асада как условии начала национального диалога, хотя у них нет ни одного кандидата, который мог бы потенциально победить его на самых демократических и самых свободных выборах. Более того, оппозиционные группировки не смогут даже договориться между собой и выставить единого кандидата. Очевидно, что на предстоящих в 2014 году президентских выборах Башар одержит верх, причем явно в первом туре.
Для мятежников критически важно, чтобы Башар ушел, именно потому, что за этим лидером реально сплотилось большинство населения страны, не желающего отдавать власть вооруженным боевикам. Поэтому инсургенты вместо политической борьбы занимаются подготовкой терактов.
В сирийском руководстве явно есть сторонники жесткого и мягкого курса. И те и другие исходят из того, что политическое решение – единственно приемлемое. Разница между «ястребами» и «голубями» состоит в различном понимании средств достижения нужной цели. «Голуби» (а именно Башар считается их лидером) считают политический процесс, национальный диалог, демократизацию и формирование правительства в результате свободных выборов и средством урегулирования кризиса, и целью. Для «ястребов» же политическое урегулирование – главная цель, но необходимым средством ее достижения, с их точки зрения, является силовое разрешение ситуации.
СНАЧАЛА – ПЕРЕГОВОРЫ
Позиция России в отношении сирийской проблемы состоит в следующем: сегодня самое важное – остановить насилие в стране и добиться того, чтобы все стороны конфликта сели за стол переговоров и определили будущее, обеспечивающее безопасность всех участников внутриполитического процесса. И только после этого переходили к каким-то практическим шагам, касающимся внутреннего устройства страны.
Предложения Запада и стран Персидского залива сводятся к попыткам убедить Сирию принять «ливанскую модель» конфессионализации политической системы, в которой мусульмане-сунниты получили бы решающую долю власти просто в силу религиозной принадлежности. Эти рецепты, однако, совершенно не учитывают политическую культуру Сирии и грозят ужасной для сирийцев ливанизацией страны.
Думается, Дамаск принял во внимание уроки египетских и ливийских событий. Так или иначе, исключительно важно не допустить внешнего вмешательства в развитие ситуации в Сирии. Есть все основания полагать, что сирийцы сами справятся со своими проблемами.