![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Эдуард БАГИРОВ
Вот мне читатели вашего сообщества пишут, что я понты, мол, колочу. Призадумался я, почесал в затылке и решил рассказать, что такое настоящие понты в моем исполнении.
Попал я как-то в гости в одну экзотическую для меня компанию — ну такие вполне образованные полузадроты, недофилософы, непризнанные гении, околозолотая вневозрастная вечная молодежь с немытыми волосами, подвешенными языками, наложенным на гипертрофированное самомнение полым мозгом, и с воспаленным взором навроде как у литератора Сережи Шаргунова. Девушкам такие нравятся, в общем. А привела меня туда едва знакомая девица, которую я планировал отужинать, посему целый вечер терпел любые издевательства, даже такие извращенные.
И вот один из этих смоляных чучелок выдумал конкурс: один ищет в интернете запись классической композиции, а остальные угадывают название. Скинулись они деньжонками, типа главный угадывальщик срывает банк, и — поехали. Я, пользуясь положением малознакомого для компании человека, в процессе вежливо молчал: ну не перло меня играть в игры с этими клоунами.
Спустя некоторое время на какой-то из записей у них случился коллективный запор. И девушка, назовем ее, допустим, Женечка, вдруг не очень уверенно кивнула в мою сторону:
— Ну, вон, Багиров у нас классику любит... вроде. Может, угадает?
— Ы-ы-ы, — лениво и абсолютно невежливо зевнул я, даже не глядя в сторону монитора. — Чего тут гадать-то? Это Шнитке, пятая часть «Сюиты в старинном стиле» для фортепиано и виолончели. И денег я ваших не возьму, можете обратно разделить.
— Да не, чувак, как не возьмешь? Ты же угадал. Это твои деньги.
— Потому что это не конкурс, а говно, — я брезгливо покосился на вполне себе внушительную кучку бабла. — Конкурс — это когда итог не очевиден. А у вас детский сад какой-то, «Угадай мелодию». Вот если бы мы гадали, где, кто и когда это играет, тогда я, может, и поучаствовал бы.
Слы, ну ты охамел, чувак, было написано на физиономии главного задрота. Типа крутой, что ли? Типа тебе не слабо угадать, кто и где это играет? Да еще и на чем?
— Ну-ка, — сделал я очень внимательное лицо, — включите запись сначала... Так-так-так... Это не профессиональная запись — качество звучания не... И это, безусловно, играют не иностранцы: русскую школу ни с чем не спутать. Стало быть, задача упростилась. Далее: Шнитке не Шопен, и слушают его немногие. А играют — и того меньше. Да еще и таким безупречным дуэтом. Стало быть, двое русских играют Шнитке... эм-м... Стало быть, задача еще более упростилась. Рояль, надо отметить, прекрасен. Я даже предположу, что это «Фациоли». И судя по тембру и глубине, вряд ли именно этот великолепный «Фациоли» находится за границей. На эту мысль меня наводит хреновая виолончель. Потому что музыкант-то играет на ней прекрасно. Как может играть на столь хреновой виолончели такой превосходный исполнитель? А разгадка одна: думаю, что виолончелист — Горохов. Потому что живет он в Лондоне, и собственный-то инструмент у него, конечно, не такое говно, и, если он играет на каком-то говне в зале с превосходной акустикой, то значит, его собственный инструмент не пропустила таможня — такое частенько случается с дорогостоящими или раритетными музыкальными инструментами. Вывод: играют в России. А где у нас в России такая бесподобная акустика? Правильно, только в одном месте — в «Югра-Классик» в Ханты-Мансийске. А если в Ханты-Мансийске, то, следовательно, с роялем я тоже не ошибся: это рояль «Фациоли», на котором так играть может только один представитель русской школы в мире — Демиденко. Резюмирую: это пятая часть «Сюиты в старинном стиле» Шнитке, играют Леонид Горохов и Николай Демиденко, камерный зал Ханты-Мансийска, 8 или 9 марта 2008 года, — заключил я под нестройный перестук попадавших челюстей. — Женечка, поди в монитор посмотри, я не ошибся?
Занавес описывать нет нужды, пожалуй.
— Ну ты, сцука, Шерлок Холмс, — сказала мне на улице девица. — Я еще никогда не видела, чтоб пари рвали в такие тряпки.
— Да какой Шерлок Холмс, — я опустил очи долу. — Это же, повторяю, не профессиональная запись. Они просто набрели на это в YouTube. А запись этого ханты-мансийского концерта выложил туда пару лет назад я сам, равно как и сам сделал ее на собственную мыльницу. А на слух узнал потому, что кашлянул там на второй, что ли, минуте.
Мораль сей басни проста: понтоваться надо умеючи. И опять же в меру. Потому что в тот вечер я все сделал в меру и вызвал у ужинаемой девушки доверие и вообще ряд всяких правильных эмоций. А если бы я тогда добавил, что про нюанс с виолончелью рассказал мне в моем гостиничном номере сам маэстро Горохов, когда мы пили там с Николаем Демиденко, который, в свою очередь, как уже не сложно догадаться, вообще мой друг — то, возможно, она бы мне даже и не поверила. Как не поверил мне ряд мужчин из камментов под предыдущими рассказами, что в мире существуют девушки, которые дают.
Попал я как-то в гости в одну экзотическую для меня компанию — ну такие вполне образованные полузадроты, недофилософы, непризнанные гении, околозолотая вневозрастная вечная молодежь с немытыми волосами, подвешенными языками, наложенным на гипертрофированное самомнение полым мозгом, и с воспаленным взором навроде как у литератора Сережи Шаргунова. Девушкам такие нравятся, в общем. А привела меня туда едва знакомая девица, которую я планировал отужинать, посему целый вечер терпел любые издевательства, даже такие извращенные.
И вот один из этих смоляных чучелок выдумал конкурс: один ищет в интернете запись классической композиции, а остальные угадывают название. Скинулись они деньжонками, типа главный угадывальщик срывает банк, и — поехали. Я, пользуясь положением малознакомого для компании человека, в процессе вежливо молчал: ну не перло меня играть в игры с этими клоунами.
Спустя некоторое время на какой-то из записей у них случился коллективный запор. И девушка, назовем ее, допустим, Женечка, вдруг не очень уверенно кивнула в мою сторону:
— Ну, вон, Багиров у нас классику любит... вроде. Может, угадает?
— Ы-ы-ы, — лениво и абсолютно невежливо зевнул я, даже не глядя в сторону монитора. — Чего тут гадать-то? Это Шнитке, пятая часть «Сюиты в старинном стиле» для фортепиано и виолончели. И денег я ваших не возьму, можете обратно разделить.
— Да не, чувак, как не возьмешь? Ты же угадал. Это твои деньги.
— Потому что это не конкурс, а говно, — я брезгливо покосился на вполне себе внушительную кучку бабла. — Конкурс — это когда итог не очевиден. А у вас детский сад какой-то, «Угадай мелодию». Вот если бы мы гадали, где, кто и когда это играет, тогда я, может, и поучаствовал бы.
Слы, ну ты охамел, чувак, было написано на физиономии главного задрота. Типа крутой, что ли? Типа тебе не слабо угадать, кто и где это играет? Да еще и на чем?
— Ну-ка, — сделал я очень внимательное лицо, — включите запись сначала... Так-так-так... Это не профессиональная запись — качество звучания не... И это, безусловно, играют не иностранцы: русскую школу ни с чем не спутать. Стало быть, задача упростилась. Далее: Шнитке не Шопен, и слушают его немногие. А играют — и того меньше. Да еще и таким безупречным дуэтом. Стало быть, двое русских играют Шнитке... эм-м... Стало быть, задача еще более упростилась. Рояль, надо отметить, прекрасен. Я даже предположу, что это «Фациоли». И судя по тембру и глубине, вряд ли именно этот великолепный «Фациоли» находится за границей. На эту мысль меня наводит хреновая виолончель. Потому что музыкант-то играет на ней прекрасно. Как может играть на столь хреновой виолончели такой превосходный исполнитель? А разгадка одна: думаю, что виолончелист — Горохов. Потому что живет он в Лондоне, и собственный-то инструмент у него, конечно, не такое говно, и, если он играет на каком-то говне в зале с превосходной акустикой, то значит, его собственный инструмент не пропустила таможня — такое частенько случается с дорогостоящими или раритетными музыкальными инструментами. Вывод: играют в России. А где у нас в России такая бесподобная акустика? Правильно, только в одном месте — в «Югра-Классик» в Ханты-Мансийске. А если в Ханты-Мансийске, то, следовательно, с роялем я тоже не ошибся: это рояль «Фациоли», на котором так играть может только один представитель русской школы в мире — Демиденко. Резюмирую: это пятая часть «Сюиты в старинном стиле» Шнитке, играют Леонид Горохов и Николай Демиденко, камерный зал Ханты-Мансийска, 8 или 9 марта 2008 года, — заключил я под нестройный перестук попадавших челюстей. — Женечка, поди в монитор посмотри, я не ошибся?
Занавес описывать нет нужды, пожалуй.
— Ну ты, сцука, Шерлок Холмс, — сказала мне на улице девица. — Я еще никогда не видела, чтоб пари рвали в такие тряпки.
— Да какой Шерлок Холмс, — я опустил очи долу. — Это же, повторяю, не профессиональная запись. Они просто набрели на это в YouTube. А запись этого ханты-мансийского концерта выложил туда пару лет назад я сам, равно как и сам сделал ее на собственную мыльницу. А на слух узнал потому, что кашлянул там на второй, что ли, минуте.
Мораль сей басни проста: понтоваться надо умеючи. И опять же в меру. Потому что в тот вечер я все сделал в меру и вызвал у ужинаемой девушки доверие и вообще ряд всяких правильных эмоций. А если бы я тогда добавил, что про нюанс с виолончелью рассказал мне в моем гостиничном номере сам маэстро Горохов, когда мы пили там с Николаем Демиденко, который, в свою очередь, как уже не сложно догадаться, вообще мой друг — то, возможно, она бы мне даже и не поверила. Как не поверил мне ряд мужчин из камментов под предыдущими рассказами, что в мире существуют девушки, которые дают.
"Мораль сей басни проста: понтоваться надо умеючи. И опять же в меру"...
ЗОЛОТЫЕ СЛОВА!
Tags: